Вечернее солнце
смешалось
с томящим теплом,
исходящим от гальки
пустынного пляжа гостиницы «Ялта».
Соленые брызги
на смятых одеждах,
что втиснулись в камень, спасаясь
от происков ветра.
Прибой
и тяжелые сытые чайки,
галдя, заглушают
унылый стук стекол
витрины
закрытого бара.
...Плевок-поцелуй
разбежался кругами

в мерцающей луже лица
 
 
 
 
лже-богини,

из пены ступившей

на скользкий паркет
 
 
 
 
наслаждений.

Она,

разметавшись,
 
 
 
 
 
 
бесстыдно,
 
 
 
 
 
 
как сумерки,

вдруг
заменила
ресницы мои

своими
 
 
 
 
 
 
 
 
почти настоящими
 
 
 
 
 
 
 
 
белыми
 
 
 
 
 
 
 
 
чудо-власами.

Дыханье груди ее
волноподобно
обрушилось брутто своим
на меня
и плотью груди
мне уста залило,

целомудренно
 
 
 
 
вздохом прервавшись.

...А в сердце гнездится
та самая тяжесть,
когда на последние деньги
уносишься в таксомоторе
к просторам любимого парка,
забыв, что разумнее
ехать в гортрансе домой.
...Усталость.
Она мне знакома,
как девушка та.
И мы снова
на пляже гостиницы «Ялта».
Всё то же, всё так же.

Другая лишь
 
 
 
 
девушка.

Девушка смотрится в зеркало стекол
закрытого бара.
Ее отраженье нагое
ласкает другой,
отражаясь в том месте,
где было тогда
отраженье мое.