Провинция.
«Вечер классической музыки».
В Парке культуры.
На Летней эстраде...
Забрел я случайно туда, размышляя
о девушке светловолосой.
Звучала магнитная запись...
И вдруг

показались мне
 
 
 
 
очень уютными

простуженные шлакоблоки скамеек.
И сами собою закрылись глаза,
и раскачивал ветер предпо́лночный
ставшую легкой
бетонную груду эстрады...
Послушал? – И хватит!

И голос гнусавый
 
 
 
 
ведущей

мои барабанные гнет перепонки
в баранки!
И слышится гнев
в этом голосе,
ненависть, боль
и сознание собственной гнусности
перед исполненной музыкой.
Страшная, подлая зависть:
природы – к искусству...
Вот музыка снова
сдавила, скрутила
своими огромными,
пористыми, словно губка, клешнями,
и я, раздробленный,
сквозь поры клешней
просочился
в мир счастья, –
в пространство, свободное мудро
от мыслей...
Полнясь сознанием важности собственной миссии,
провинциальный фотограф снимал –
с сильной импульсной вспышкой –
аппаратуру на сцене
и скучно зевающий вечер,
елозящий дружно задами
на монументальных скамьях.
Утешающий некто

сулил в заключение
 
 
 
 
танцы.

Орали ближащие заросли
чем-то транзисторным:
«И
стояли
барышни
у обочин...»
...Но в этой тоскливой толпе
попадаются
лица
с глазами.
Созвездие глаз –
отрешенных, сияющих, просто прикрытых...
И я
неожиданно понял ведущую:
самоотверженно
голосом жалким своим
попыталась она подчеркнуть
прозвучавшую музыку.
Просто любила ведушая музыку.
Больше, быть может, чем сам композитор.

...Что ж,
обыкновенное
величие
души.