Я с Хлестаковым дружен был;
    в дверях моей клетушки
    он мне, бывало, говорил:
    «Ну, как дела, брат Пушкин?»

    «Да так...» - бывало, привечал
    я друга Хлестакова -
    и он летел себе на бал,
    а я - к столу брёл снова;

    под треск лучины в грёзах млел,
    скрыпя пером нагретым,
    что будто бы крестьян имел,
    и был обласкан светом,

    и чушь любовную молол
    на ухо бездне женщин,
    и на стишки мои был зол
    сам Государь, - не меньше...

    Потомок скажет: «Караул!..»
    А может, и не скажет.
    Не разберёт, где я прилгнул -
    и мне поверит даже!