Придут обученные люди;
    они моё омоют тело
    и упакуют в саван белый...
    Но в нём меня уже не будет.

    Родня, как велено в Талмуде,
    приедет на мою могилу,
    прочтёт псалмы над стелой стылой...
    Но там уже меня не будет.

    А к вечной скорби - не принудить;
    меня вдруг вспомнят, по приколу:
    «Ведь он же, вроде, был весёлый?..»
    Средь них меня уже не будет.

    Потом стихи мои забудут,
    и вот - меня совсем не будет.